Общеизвестно, что слово Апелляция всяким пишется со второго раза  — доход ты конченый или шофёр самоката, зашквар афрографии всем прилетает, стабильность. Киллограммы бумаги изведены в пыль. Юридические короеды онкобольниц, и те — в начале рабочего дня лепят хлебный мякиш, чтобы залепить экран ноута в месте кнопки «абв». Не дай бох нажать, гоняй потом через весь офис, перепечатывай.

Всамделе, было бы обидно неграмотно пожаловаться в Мосгорсуд. Особенно после стольких пинков, полученных не от одного суда, но по одному и тому же поводу...

Гаага не за горами, ага. Не зря главврач суперонкобольницы вопил об этом, параллельно с воем о «потребительском экстремизме» раковых больных. Тот ещё затейник. Во втором Онкодиспансере, пациентов района врачишки называют «ОПГ „Лавочкина 54“», зайдите-поинтересуйтесь.

Успех юристов 62 онкобольницы очевиден — и «апелляция» правильно написана, и рыбный магнат Махсон под документами свой автограф более не ставит, не у дел. Подвисший вопрос — от чьего же тогда имени выступила против меня больничка на этот раз — таки сгенерит во мне гадалку с опережением, ещё до девяностолетних деменций. Никаких состраданий, я в шоке.

Не от имени же больничного юриста подана нынешняя жалобка, в самом деле? Ладно, с этим разберёмся отдельным процессом. Начнём с судейских и почтовых: эти куры снова сели жопами на сроки и порядки передачи документации. Непорядок, Володя приди.

Так или иначе, сам предмет разбирательства Махсона со мной, давно стоит под вопросом — изогнувшись чуть круче, чем в памятный момент приёма иска арбитражем.

Как бы там ни было, 14 августа нас ждут в Мосгорсуде и кого-нибудь дождутся наверняка.

Ток не меня. Надо же мне реализовывать свои права, даже если о них забыли все и сразу. А на это закон отпускает всякие сроки. На все эти — досудебные урегулирования, подготовки к рассмотрению, привлечения защитников и т. д.

Уже не говоря о состоянии здоровья. Я в натуре не сильно догоняю — как мне туда ковылять, но отнюдь не против перформанса с носилками, капельницей и баяна с трамалом наперевес. Вот ток простыню в крабовый флаг распишу и — вперёд, выносите взад копытами. Пожалуй придётся ждать приводной принудиловки, с сиреной хоть доставят.

Сам Минтруда всё за всех давно решил и приговорил к неизлечимой форме рака. Вы не подумайте, я за прогресс и готов сдаться на опыты хоть в минобр, хоть в минобороны. Там, слышал, медальками животворящими лечат, скоррелируем с модной платиновой химиотерапией.

...неужели рак всё-таки неизличим?! — подумали онкологи пополам с комиссарами минтруда и расчехлились на небывалое. Мутка бессрочной инвалидности первой группы — неподъёмный труд и для безногих, а зачастую и для слепых. А тут нате, живому-почтиздоровому:

фонетически «посмертно» куда благозвучнее

...ну, теперь майнить сам бох велел! — подумал онтошечка и поскакал кроить каркасы десятку ферм. Закон есть закон, который кроме прочего, приговаривает первогрупных к половинной оплате коммуналки. И электрификации в том числе. Пусть капает, чо.

Кстати в суете, МСЭ проебались во второй раз — снова не назначили онтошечке техсредств к программе индивидуальной реабилитации. И снова не ознакомили с их перечнем.

моё им сочувствие.

Непонятно, что было лучше — когда Ройзман (ещё не мэр) убегал от нас по телецентру Останкино или недавнее, когда попадаешь на радио Бенедектин. Я бы наверное не стал выбирать — там и там люди-загадки, что на НТВ, что на Эхе. Чего ждать — не ясно.

В следующий раз наверное спрошу совета у Сталика Ханкишиева. Упоротая обезьяна всегда и всё знает наперёд. В край — нагадает. Способная же:

• Наколдовать отрыв хуя советнику президента? Не извольте беспокоиться. Сразу обосраться и потереть каменты? А как же! Диалапно обнаружить у меня рак лёгких («рак лёгких», Карл! аааа :—)) и обвинить в мошонстве в виду странной продолжительности моей жизни? Как два пальца, ещё заходите. Где бы мне, на ходу, таких образованиев нахвататься... Завидно ж.

Поварёнок курдючных обрезков Ханкишиев, полезен во многом и в первую очередь как псина для психологической разгрузки. Ей по забору ногой дашь, она в ответ сутки заливаться может. Надолго не хватает, но за раз говна отсыпает щедро, фермеры довольны.

Ладимирмихалыч! Бехтерееев!

—  Чо? Апядь?!

Предсказуемо схлопнулась очередня судейская забава имени Анатолия Нахимовича Махсона, против очередного из своих пациентов.

Снова мимо Толи пролетело, как и в арбитраже: удовлетворить истца суд отказался — не пошёл против очевидного, бывает и такое. Няшке всё меньше ходов остаётся... Но Толя был бы не Махсон-тихушник, которого мы знаем, так что следующая станция — Московский Городской суд. Апелляцию больница подала ещё 11 января, ждать недолго.

Тяни Толя до последнего. За миску халявы к поварёнку Ханкишиеву не набегаешься, тот сам на курдючьи обрезки копит.

Ждём повестку, неспешно продолжаем готовить свои иски.

Я за это время угарел по работе над ошибками, с людьми пообщался. И вышло так, что наебался вообще всюду — оказывается, в ахуе от «услуг» пребывает ни разу не половина посетителей Онкодиспансера № 2. Как бы не сто процентов. Ну оставим девяносто, может набегут ещё полностью удовлетворённые. Но вот чтобы на Войковской не объебали, не наорали, не вызвали охрану покошмарить доходяг, такого пока ни с кем не было. Как-нибудь, но всякий выхватит.

Так дальше и будет. Доходяга же мыслит просто: «выбрался и слава богу». Грех с таких не попользовать? Ну...

—  Нам же нужно зарабатывать? Берём плату? Потому что имеем на это право.

Вы сходите, проверьте. Как вас там? Должностные лица! Правда, не уверен, что прикинитесь болезными. Но раз уж целыми МВД + Прокуратурой + Росздравнадзором + Депздравом ещё пару лет назад так и не смогли проверить, то хоть как-то надо себя заставить, пофантазировать.

Да шучу я. Хуй с вами, грейте булки дома. Ещё #господиниприведи заразитесь, потом плакать поскачете верхом на предъявах к очередному нейромонаху .

Рассказать — что будет потом? бгггг...

С Анатолием Нахимовичем это случилось — главврач передовой онкобольницы страны, всё же пришёл к успеху, парсеками шаги мерял. Подтянув упоротых поворят типа Сталика Ханкишиева-Циммермана и ботов, с их дутыми группами в фэйсбуках, к своему базару вокруг денюжек за пилюльки, Махсон таки сотворил из медучреждения медиацентр.

Просто задайте конкретный вопрос Яндексу о 62-й больничке. Например о каких-нибудь клинических испытаниях какого-нибудь перспективного препарата. Вот такой зоопарк выползает в ответ на «МГОБ 62 +Пембролизумаб» например:

Ни слова о лечебном процессе — это пять.

Пресс-секретарь из Толика так себе, но это успех. За неделю развернуть балаган на фундаменте онкоцентра, многого стоит. Место препода пиара ждёт своего героя.

Пару месяцев назад, когда стало уж вовсе подгорать, Анатолий Нахимович Махсон — главврач московской онкобольнички № 62 — включил Диаклетианчика. Императору истринского жилищно-оздоровительного комплекса невкатило работать вне ранее выторгованных исключительных налоговых преференций.

—  Я в таких условиях работать не буду, я мухожук.

Хотя в реале «уход» озвучен слеганцухи по-иначе: «Главврач Московской городской онкологической больницы №62 Анатолий Махсон больше не будет возглавлять медучреждение, однако может занять должность президента онкологической больницы. Об этом он сообщил корреспонденту Vademecum».

Ок, в чём проблема? Валишь — вали. Но не таков наш прыткий мальчонка с его многоходовочками. И заявление в ФСБ, поданное им на руководство Депздрава, посмевшего лезть со своими проверками — отнюдь не цель затеянного кипеша.

Но закономерность.

Целью остаётся бесконечность барагоза. Чем дольше протянется, тем толще профит — работа-то не стоит, а значит приносит. Так что заявочка — лишь абзац романа. Грядут ещё, смысл в самом процессе.

Признаки подготовки налицо, интернеты и каналы подорвало как с одного рубильника.

Чуть ни в один день стартанули закидывания интернетов воздыханиями «ой что же теперь будет», угрозы чинарям со стороны упоротых юродивых типа поварёнка Сталика Ханкишиева,^* вбросы прокачанных мемов «реорганизация» и «оптимизация», мутка сайтов и соцгрупп от превентивно пострадавших, петиции президенту «Против какой-то там реорганизации МГОБ 62»... Вообще, сначала юродивые вопили «больницу закрывают», это уже после, когда по губам нашлёпали, стали пищать «извините, реорганизуют». Так или иначе, ходы неплохо выверены и направлены на обнажённую чувствительность онкобольных. То есть — на заведомо поставленных в безвыходное положение уже самим фактом страшного диагноза, готовых скушать любую плюху от Единственного Защитника.

Разработки интересны, но как и любые скороиспечённые вбросы «Navalner Style», наглушняк лишены аргументации, верь на слово и будь доволен. Кстати в данном случае, активно применяется модель «Недоговаривание»:

—  Мне не дают покупать пилюльки задёшево.
—  А?
—  В натуре. И от этого пострадают больные.
—  Ну ок, понятно. А где брал-то?
—  А кто вам сказал?
—  Ну вот бумажки тут, истекающие сроки годности, обход федерального закона, что-то пошло не так, пора завязывать и работать по закону, все дела.
—  А, да? Да, действительно...

Недельная пауза.

—  Да врут они всё!!!
—  Базару нет, Анатолий Нахимович. РБК с вами, на днях и пикетчики подтянутся.

А всего-то и нужно было — расписать всю ситуацию от и до. Дело обошлось бы без подъебонов со стороны откровенных врагов больнички и Махсона лично, а общественность — вся и уже по делу — впряглась бы за реально лучшую онкологичку страны. Теперь всё — зови парад уродов, включай махсоноведение.

В общем, накипи набралось сытно, плесени есть на чём продержаться. Да и опыта плавания хватает.

Махсон и его, откровенно скажем, слабоватые юристы-нахлебники — имели возможность не создавать противостояния? Имели. Хотя бы рассказом о том, как всё есть на самом деле. Сам видел: рты есть, звуки издают, бумажки пишут. Значит возможность имели. Но пошли путём наименее логичным и заведомо опасным для больнички и пациентов. Спрашивается — нахера?

Насчёт «слабоватых» я могу ошибаться лишь в одном случае — в том, при котором подача арбитражного иска на физическое лицо,^** не была досадной ошибкой. Сюда же придётся плюсануть досаду от ошибки арбитражной судьи, принявшей сей иск — вне ангажированности, тупости, иных причин грубо нарушить профильное законодательство... Но тогда и на фантастику не потянет, это уже будут какие-то шизопатические бредни.

Всё просто. Мальчик в возрасте, старшими товарищами династически обученный, своих наработок тоже подмешавший. Кому, как не ему, быть сведущим в нерасторопности проверяющих надзорных и контролирующих органов? Кому как не ему не быть в курсе истинно синдроматичной оглядки каждого из офицеров на благодетелей своих тёплых мест? Когда каждую проверочку — на бумажечку и под микроскоп его же проверяющих. Тут уже не о следствии речь, а о желании побыстрее замять дело, либо скинуть «по подведомственности».

Так, например, поступают районные менты, дэпээсники, прокурорские, прочий детсад. Без личной перспективы, без угрозы огласки, никто из них не станет доводить до суда хулиганку, не начнёт расследовать угрозу убийством, тяжкие, а тем более менее тяжки. Господи ни приведи, если в поход за уликами потребуется оторвать жопу от кресла...

Грех же не попользовать таких способных.

Уважающий себя должностной пухлячок, в перечне забав обязан иметь и уход от крытки. Слинять сквозь множественные проверки разными инстанциями — милое дело. Множественные настолько, что способны превратиться в бесконечные. Ведь пока не закончатся, сказать что-то со стопроцентной уверенностью об исследуемом объекте — нельзя. Святое дело — бесконечно играться такими коллизионными противовесами в системе разделения власти.

—  А как же тридцать дней на заявление?

Да никак. Для затягивания всегда отыщутся, и «объективные обстоятельства», и «обстоятельства непреодолимой силы». Не хватит набора, начнутся ничем не ограниченные отъезды ключевых лиц на больничные. И так далее.

Способы будут множиться, пока не возродится система-сцепка, способная шлёпнуть по клешням заигравшимся пухликам. Но она должна понадобится императору. А пока император в нерешительности, тягаться ему с такими же императорами на местах.

Чего хотят, то и творят.

Залупается недовольный пациент? Строчит в Депздрав, из последних сил шепчет в Росздравнадзор, отчаянно стучит в админку президента? Беда, чо. Но не огорчение. Ну-ка быстро подать на него иск в суд за клевету и волокитить дело до безумства! Так можно снова и снова высовывать любому проверяющему кукиш с татухой «пошёл вон, правомерность наших действий всё ещё рассматривается судами, тише будь».

Новая беда — пухлику подогревает попку теперь ещё и кадастровая... Да мэрия даёт жару. А тут ещё очередное ведомство вынуждено рассмотреть обращения неравнодушных граждан... Проблема? Вообще не вопрос: Заткнуть холопов эфэсбэшной проверкой — как два пальца обоссать.

А там и по кругу.

Зря что ли офицеров от самостоятельности отучают? Конечно нет, на благо общему делу правящего класса. Без разрешения ни один из силовиков не доведёт дело до конца, ни-ни, так с шестидесятых повелось. А откуда таковому взяться при дойной корове типа больнички на платных услугах и тотальных налоговых льготах? Разве что с императорского соизволения, сиди и жди.

МГОБ 62 — уникальное медобразование, особенно в сравнении с большинством больниц. Персонал сделал то, что должен был и, по всему видно — ему просто не мешали работать. Тем более херово, когда такой организм становится заложником дури единиц.

____
*  Чёрт, начинающий обращение к читателям с нижеприведённого вступления, по моему глубокому и единственно верному убеждению, обязан с годик оттопыриться на койке под галочкой.

**  Статья 27.2 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Суд просит.
Махсон просит.
Ок, раскидаем сестрицам по серьгам...
как это я вижу.

Судье Головинского районного суда Москвы — Мрыхиной О.В. от Антона Владимировича Шигаева, ответчика по гражданскому делу № 02-5582/2016.

Ответ на исковое заявление Махсона

В своём иске, главврач МГОБ 62 Анатолий Махсон использует домышленные характеристики высказываемого мной личного мнения на страницах моего персонального сайта, не являющегося средством массовой информации. Свою точку зрения на тот или иной вопрос, я высказывал и высказываю исключительно взвешенно, с готовностью подтверждать фактами за каждое из сказанных слов.

А то, как — согласно по заявлению главврача МГОБ 62 — мои опубликованные доводы повлияли на статус и состояние его учреждения — это всё не более, чем домыслы. Махсон, собственным бездействием и самоустранением от рассмотрения противоправных действий своих же подчинённых, сам предостаточно повредил репутации подведомственного ему медучреждения. Именно они стали причиной моих публикаций.

Помимо измышлений, истец приводит ряд сведений, не имеющих ничего общего с действительностью и являющихся клеветой на меня. Я считаю, что истец делает это со вполне конкретной целью — ради сокрытия фактов правонарушений и ухода от ответственности. об этом говорит и то, что обычно называется злоупотреблением в области права: до иска в Головинский суд, истец подал на меня такой же, в Московский Арбитражный. На физическое лицо в Арбитражный суд! Учитывая же беспрецедентное попрание судьёй арбитражного процессуального законодательства фактом принятия иска в производство и назначения заседаний по нему, на фоне привлечения истцом к наметившемуся было процессу юриста, Махсон вряд ли не мог знать о противоправности действий — как судьи, так и своих собственных.

И всё это вместо решения озвучиваемых мною проблем.

По моему мнению, этим бесконечным клонированием исков по судам, полным игнорированием самой возможности диалога, а так же рассмотрения фактов правонарушений его подчинённых, Махсон волокитит процесс, пытаясь уйти от ответственности и от прямого разумного обсуждения и решения проблем, не мною созданных. А ведь они напрямую влияют на профилактические, лечебные и паллиативные процессы, как в МГОБ 62, так и в её амбулатории. Не это ли уничтожающий удар по репутации собственного медучреждения и по репутации каждого из его врачей, в котором Махсон старается обвинить меня?

Истец, очевидно преследуя единственную цель — во что бы то ни стало прекратить критику свой адрес, о чём недвусмысленно говорит отсутствие с его стороны каких-либо проверок неоднозначных действий персонала — даже не попытался найти в моём языке контекстуально-ситуативных эквивалентов, имеющих общие семантически-ассоциативные значения, реализованные в макроконтексте сайта. То есть — попросту придрался к форме, но не углубился в содеражание. Этим он исказил смысл моих высказываний и, вольно или невольно, оказал необъективное давление на мнение суда.

Всё это говорит о наличие сомнительных моральных принципов и искажённого понятия о совести у истца. О чём я и упоминаю в своих записях, зачастую являющихся эмоционально-оценочными реакциями на правонарушения в отношении меня. Таково моё выражение эмоций, находящееся в зависимости от их социальной формы. Не моя вина в том, что представители различных профессий воспринимают, понимают и интерпретируют одни и те же факты окружающей действительности далеко не всегда идентично. Здесь нужно понять Махсона даже против его воли. Понять как врача-онколога — представителя сложнейшей профессии, со своей системой табуирования реальности, через её мифологизацию. Такова причина искажённого восприятия Махсоном моего просторечного вокабуляра. Но являясь частью моего иллокутива, он полностью противопоставлен инвективе, так как наиболее прагматичен при сохранении информации. И не более того.

Мои записи, учитывая моё состояние и социальный статус, являются значительной, а подчас и единственной формой мыслеизъявлений и коммуникации, имеющие своей целью — поиск выхода из сложной жизненной ситуации. Вдобавок, постоянно усугубляемой, как некоторыми из сотрудников Махсона, так и им самим — их руководителем.

Я не вижу возможности изменить своего мнения о нём, как и о прочих правонарушителях из состава его подчинённых. Я не вижу возможности взять своих слов назад, каждое из них осмыслено и преследует цель банального выживания. Хочу ещё раз обратить внимание суда: мнения о нём, а не о больнице; не о её персонале, а лишь о нескольких служащих.

В заключении, я выражаю надежду на суд, как на место беспристрастного рассмотрения дела, от исхода которого зависит — прекратятся или нет нарушения прав онкобольных в МГОБ 62.

Поясняшки к тексту

Не для протокола. Хотя — как знать?

Поясняха 1

Одна из причин иска Махсона ко мне — моё заявление о вымогательствах со стороны рентгенолога и завполиклиникой МГОБ 62. Деньги в МГОБ 62 там вымогают за томографию. Но разбомбило Махсона вовсе не после того, как его ткнули в факт выдавливания денег из онкобольных. Бомбнуло специалиста только после публикации кинофильма на ютубах. По валу дизлайков хорошо видно — насколько разнесло кресло под монаршей попкой. Хотя значение имеет лишь другой факт: о вымогательстве ему стало известно в июне 2015, а дата публикации — второе сентября. Два месяца никто не шевелился. Что такое два месяца для онкобольного? Да пустяк. Поболит — пройдёт.

Поясняха 2

На сегодня прошло уже полтора года с того момента, как я не в состоянии получить лечение в МГОБ 62. Или я чего-то не знаю и препараты внезапно стало можно назначать без контрольных томографий? Ну тех, за которые требуют денег с инвалидов.

...«Всё, о чём говорилось выше, это и есть в своем роде проявление интерференции при адаптации текста автора Антона Шигаева. При этом интерферируют все те аспекты, которые автор вложил в свой текст — сам его мир, субкультура онкологических больных.

Автор даёт своё толкование с точки зрения этой субкультуры. Автор строит свою интерпретацию на устойчивых ассоциациях с этой культурой, повседневными реалиями. Его текст рассчитан на представителя данной субкультуры, принимая во внимание уровень знания специфики отношения к онкологическим больным, а также используемый стиль языка. К сожалению, этот уровень был оценён правильно и, в результате, текст А.В. Шигаева имеет большее воздействие, чем инсинуации Департамента Здравоохранения, которому подчинена онкобольница 62, её руководства, а также бездействующего министра Голиковой.

А представители нашего здравоохранения даже не замечают, что спорят в этом случае с самим Гумбольдтом — лингвистом, глубочайшим мыслителем-теоретиком, выдающимся полиглотом, основателем Берлинского университета. Который ещё в начале девятнадцатого века говорил им, что языки — это не просто разные оболочки общественного сознания, но различные видения мира и „основные силы“, которые строят мировую историю.
1830—1835.

Это патовая ситуация — как для министра, так и для других сотрудников.

Да, безусловно, они войдут в историю, но в каком качестве? Фашизм — тоже история. Извините Антона Шигаева, что он не так отозвался о Вас. Ведь он просто обязан был встать перед Вами на колени, когда Вы издевались над ним! Вы умница, что подали в суд на онкологического больного четвёртой, последней стадии. Спасибо Вам, Анатолий Нахимович от всех онкологических больных!»

«Почему ему могли отпускать препараты подешевле? Он этого никогда, кстати, не скрывал, и мне это тоже показалось очень разумным — потому что он брал у них препараты с истекающим сроком годности».

Печатников.

* * *

Вопить «я знал» не буду. Просто заслышав вселенский вэй Махсона о «подорожании» онкопилюлек и о необходимости онкобольным срочно нестись на кладбище потому что всё равно уже помощи не будет и потому что Депздрав якобы охуел, полез узнавать — чем конкретно обеспокоен #самыйчестныйчеловек? Чего ему не хватает?

Ну и как-то сразу вырисовалась причина воя — Махсона беспокоит лишь увод из-под него огромной доли рынка препаратов. А теперь выясняется — насколько огромной и каких именно препаратов.

Помните моду девяностых на ангары с просрочкой? Мы все туда семьями ходили, дешевле же. Они ещё потом трансформировались в чинарёвые Пятёрочки, Копеечки, Магнитики. Ну те, ради которых потом к херам снесли все мелкие магазинчики и лавочки, а колхозных рынков мы так и не увидели. Ну вот и я помню. Где мы наблюдаем эту просрочку теперь? Правильно — в чиновных сетевухах. Потому что без откатов, такое говно под носом цвести не может.

Охуенный бизнес. Сверхприбыли. Потому что по закупке — ноль.

ну и сирано конечно бержеракнуло

• Онкобудни. Не шибко активно, но показательно — как ведутся на плач Махсона.
• Упоротые поскакали строчить петицию о некоем «закрытии» МГОБ 62. Уже, говорят, обломались.
• Тоже жж-темка с обсуждением, в доктор-киллере. Меня добрым словом поминают.